От автора. Не могу вставить эстонскую букву, которая обозначает звук, похожий на российский "ы". Поэтому привожу заглавие в кириллической графике.
ТЫЭЛИНЭ ТАЛЬВ...
...sabub allеs jaanuaris.*
Ничего не осталось у меня из эстонского, кроме tere** и этой фразы, не могло остаться: с детства я туг на ухо к чужим языкам. Но ЭТО не забывается.
Неожиданно, как фонарь ментовский, врывается в судорожное, прерывистое течение ночи поздний ноябрьский вечер. «Мело, мело по всей земле…»*** И далее, по Пастернаку... И ТА ЖЕ свеча горела на столе.
Позади остались дымная котельная, ещё зелёный куст сирени у крыльца, следы неуверенного первопутка по свежему рыхлому снегу, два пролёта лестницы и неслышные натужные шаги к ЭТОЙ застеклённой двери. А за ней… о, за ней… в глубине кабинета, на краю широкого канцелярского стола укрепилась толстая, оплывшая жёлтым стеарином свеча. И горела, горела…
Прилетело из белёсой мглы, снегом обожгло висок желание: усади по ту сторону стола, на стул-вертушку ЕЁ: ЕЙ по должности положено там сидеть.
Да-да, конечно. Да только усадить ЕЁ трудно: она полновата той резвой, непоседливой полнотой, которую невозможно представить в состоянии покоя. Даже в этом случае – когда сидит.
И зачем усаживать? И без того – она на своём месте: бухгалтер, кассир, секретарь и прочая, прочая, ворочающая всеми делами нашей пилорамы.
Медленно отворив дверь, я попал как бы в некое виртуальное пространство.
Как летом роем мошкара
Летит на пламя,
Слетались хлопья со двора
К оконной раме…
И далее, ещё далее, по тому же Пастернаку.
Утверждая невероятность, пространство сжалось до двух углей.
Сколько раз видел я эти голубые эстонские глаза! Но теперь меня пожирала пламенеющая антрацитовая чернота. Я заморгал, дёрнулись плечи, руки и…
Что-то надо было говорить.
– Зима, Марэ. – Я указал на окно. – На дворе дует.
Она засмеялась. И, помедлив, выговорила по-русски, с неизгладимым акцентом:
– Какой же это зима! – И по-эстонски: – T;eline talv sabub allеs jaanuaris. Ну, как это? Настоящий зима наступал в януар только.
Я не возражал: она – у себя на родине и моложе меня, лет на десять.
– А кофе можно, Марэ?
Она взмыла со своего стула, склонилась над кофеваркой, по ту сторону стола. Огненная кисть от настольной лампы обрисовала в полумраке налитые, ещё не перезревшие бёдра, отчеркнула их плотно облегающими джинсами – от напряжения сделалось больно глазам.
«Галатея!..»
– Сейчас был тепло. – Она выпрямилась. Кохви пьём.
Её глаза горели, как два аспида.
И – опять по Пастернаку:
Как летом роем мошкара
Летит на пламя…
В такие минуты по-мальчишески не помнишь о возрасте.
Надо бы сдержаться, просто попить кофе, просто вспомнить все свои неудачи да поплакаться ей в ладошки: на кагебэ, на мусоров**** и на кичу,***** и на лагерь, и как вышел оттуда в декабре, едва волоча ноги, и что породистые женщины, чуя, что нечем поживиться, отворачивались. В декабре…
Мело, мело по всей земле, но Пастернак тут ни при чём. (Ни Пастернак, ни Царь Небесный.) Несло, несло тебя по стылой земле, в Эстонию занесло…
– Что привёл тебя сюда? – Она разливала кофе по чашкам – и плеснула взглядом. Прямо в лицо. Ошпарила.
Можно бы ответить почти по Пастернаку: как мошка летом вместе с роем…
А-а, сгореть – с отчаянья, со стыда, от уязвлённого самолюбия... Но – сгореть, так сгореть!
– Не могу я дольше ходить вокруг да около, хватит. Мучаюсь каждую ночь тобой. А вижу – дрожу. Я… я…
– Но ты не иметь права! – Она поднялась. Грудь – выпятилась. Раздвинула сумеречный воздух. – Я женщина с мужем.
– Ах, что ты говоришь: иметь и не иметь! Это всё философия. Конечно, я не имею права. У тебя муж, у меня жена, мне пятьдесят пять лет. И есть мораль и язва желудка. Но всё это – в сторону. Меня ничто не остановит, против любого права пойду!..
Она ничего не сказала. Ждала.
Так тихое шевеленье огня ждёт жертву. Так жертва, содрогаясь перед огнём, страстно, неотвратимо приближается к алтарю. И – выдох:
– Я обожгусь!.. Обожгусь об эту шею, об эти губы, эту грудь, сгорю в тебе… Чего мне ещё?
– Гори… Гори, но не надо сгорай.
И – почти по Пастернаку: мягко стукнулись о пол кроссовки, и пАром исходил кофе в чашках, и тяжёлые капли стеарина с оплывшей свечи падали на джинсы, уснувшие на полу. Почти до самого утра – до тихого часа, когда ушёл снегопад, на север куда-то ушёл.
Марэ прошептала:
– Как я теперь буду жил без тебя?
– Без меня ты жить не будешь.
Она обняла меня, я увидел всё ещё горевшую свечу. Из кратера всё так же, капля по капле, стекал стеарин. И созрела мысль: жертвенник живёт жертвой.
И – почти по Пушкину.
«Я помню чудное мгновенье…»
«Над вымыслом слезами обольюсь»
А.С. Пушкин
...но тебя у меня никому не отнять.
Я лишь память о чудном мгновении,
лишь руки твоей мановение
в изголовье воскресного дня.
Я на углях-глазах посреди алтаря -
овен дикий, в огне не сгорающий.
Ты внимаешь сей жертве играючи,
словно искры, слова растеряв,
и лучишься стихами моими, в огне
не написанными, та же самая -
за пределами слов, несказанная,
как видЕние тайны в окне.
Не отдам, не отстану, зрачками вцеплюсь
в этот чёрный тюльпан бессонницы
и слезами у серой оконницы
над вазоном пустым обольюсь.
Саднящая боль под грудью уже пробуждала.
Нет, не так. Перед утром боль заставила открыть глаза. Чуть ниже левого соска иссиня-чёрным полыхал ожог. Сна не было, не было всю ночь, ничего не было из того, что было ночью, проведённой с Марэ. И ночь прошла.
Валялось на постели выпущенное из объятий одеяло. Тускло светила лампочка под потолком и с полированного стола перед окном чёрный мстился отблеск. Тянуло холодом.
Лепестки разящей черноты расширились, вспомнился давно прошедший день: жена уезжала погостить у брата в Сырумаа, я купил ей тюльпан, пышный, развёрнуто-алый, поставил в вазон на подоконнике. Цветок не дожил до утра: я забыл налить воды. Ну, и пусть.
Захотелось обратно, в видЕние. Штора на окне колыхнулась, отодвинулась на мгновение – я вскрикнул: увидел то, чего не могло быть.
Из этого состояния надо найти выход.
Вот лист бумаги, вот спасительная ручка.
И далее – отходя от Пушкина всё далее, далее…
Боже, куда ты меня приведёшь?..
====
* Настоящая зима...
... наступает только в январе (эст.)
** здравствуй (эст.)
*** Здесь и далее – строки из стихотворения Б.Л. Пастернака «Зимняя ночь».
Дорогие читатели! Не скупитесь на ваши отзывы,
замечания, рецензии, пожелания авторам. И не забудьте дать
оценку произведению, которое вы прочитали - это помогает авторам
совершенствовать свои творческие способности
Очень хорошо написано, но - далековато от христианства. Комментарий автора: А приближение чувствуется?
Михаил
2008-08-21 12:03:25
Илья Рябинин - определитель христианства и член христианской палаты мер и весов. Комментарий автора: Ну, не надо так, Михаил. Илюша ведь написал о том, что он увидел.
Елена Шабельская
2008-08-21 12:50:43
Талантливо. Очень глубоко воспринимаются переживания и мысли героя. Но у меня первой мыслью было: какая цель? Мастерски рассказать, что такое бывает? Или снова что-то не улавливаю?
Комментарий автора: Но у меня первой мыслью было: какая цель?
====
Если б не было последней фразы - и новелла не состоялась бы.
Илья Рябинин
2008-08-22 17:20:39
Михаил 2008-08-21 12:03:25
Илья Рябинин - определитель христианства и член христианской палаты мер и весов.
====
Куда мне до Вас, Миша! Я всего лишь член-корреспондент. А Вы - полный и действительный... Комментарий автора: Илья, Вы на грани фола!
Михаил
2008-08-24 08:41:32
Илья Рябинин 2008-08-22 17:20:39
Действительно, куда Вам до меня.
Ирина Фридман
2008-08-26 12:08:14
Приветствую вас, Евген.
Да, последняя строчка подводит серьезный итог.
Рада встретить вас тут... Приятного вам дня.
Помощи от Господа.
Ирина Фридман
2008-08-28 06:29:32
Я написала вам 2 письма. Видимо они не дошли... Жаль.
Прекрасного вам времени суток.
Юрген Полло
2008-09-14 03:16:58
Прекрасная новелла, ведущая героя от мнимого жертвенника к истинному.
Поэзия : Как много на свете конфессий - Лариса Попова Я делюсь с вами одной из песен сына (с его согласия), которые Бог дал, когда ему было 15 лет.
Заполняя анкету, на вопрос: К какой христианской конфессии Вы себя относите? -Он ответил: ХРИСТИАНИН.
А КАК ответили бы Вы?
Когда мы ищем Бога, то обилие религиозных ХРИСТИАНСКИХ течений несколько обескураживает нас поначалу. Особенно удивляет ИСКРЕННОСТЬ, с которой каждый отстаивает свои конфессиональные доктрины и предания; используя и Библию, и религиозную литературу, обвиняет ВСЕХ иных в ереси, сектанстве, обольщении, заблуждении и т. п.
А КАК смотрит на это Господь Иисус Христос, Глава Церкви?
Из какой поместной церкви, конфессии, религиозного христианского течения Его, Господа Церкви, не попытались бы изгнать СЕГОДНЯ за
несоответствие НАШЕМУ религиозному вИденью, нашим религиозным идеям?
Я просила у Бога СЛОВО ИСТИНЫ...
Чем и делюсь с вами на этом ХРИСТИАНСКОМ сайте: ДЛЯ ТЕБЯ.
(последнее: рубрика Публицистика: ,,В ДУХЕ И ИСТИНЕ,,)
Иисус Христос, Благословенный Господь Слова Твоего - Библии; откройся нам, как Бог ЖИВЫЙ и Царь Вечный, желающий и способный учить КАЖДОГО из нас ЛИЧНО, через прямое и непосредственное ОБЩЕНИЕ с Тобою, ЖИВЫМ Богом, и Наставником, и Учителем, и Другом, и Советником, и Братом. Как Ты учил Павла Апостола, так учи нас. Молимся Тебе, Благословенный Божий Сын Христос Иисус Владыка, как Господу, Который ВЧЕРА и СЕГОДНЯ и ВОВЕКИ Тот же; в молитве СОГЛАСИЯ, ибо Ты сказал: БУДЬТЕ ЕДИНО, как Я Един. Слава Отцу и Сыну и Святому Духу. Вовеки слава. Аминь.
